во все стороны – не волнами, а будто стрелами. Мужчина, с которым мы уже привыкли считать друг друга напарниками, нелепо вскинул руки в попытке отбить, но начал заваливаться на спину. Я вскрикнула, когда рассмотрела: полупрозрачная нить стрелой прошила его горло и пролетела дальше – на такой скорости ее и вторая линия уже не остановит. Погибшего уже не спасти, но эльф тащил труп от линии боя, чтобы никто не споткнулся. Я же перепрыгнула на его место, чтобы оттуда ударить по следующей стрелообразной волне.

Здорово помогли ниссарадийцы – они присоединились к магам воздуха, когда те в очередной раз пытались запечатать расщелину и наложили прямо на воздух какие-то швы. Очень несуразные, магическими нитками торчавшие прямо в черном небе, но после этой мастерской работы трещина еще некоторое время подергалась, а потом наконец-то утихла. Мне было жарко после таких скачек, но я не стала расстегивать сюртук, а пот с лица вытирала перчаткой.

– Двое убитых, пять раненых, – так же громко, как недавно раздавал указы, оповестил Зорш. – Утренняя смена остается, остальным быстро отдыхать. Будьте готовы подняться по первому сигналу. Это может повториться. Ниссарадийцы, сделайте поверх еще такие же швы – кажется, они прекрасно работают!

– Что происходит, командир? – крикнул парень с левого фланга. – Может, это уже начинается конец? Само небо шло волной, вы видели? Как будто снаружи кто-то ударил гигантским кулаком!

– Понятия не имею, – признался он. – Может, и начало конца. Радуйтесь, тогда скоро все выспимся! А то, честное слово, я зверски устал. Свяжусь со Знающими – может, у них есть какие-то идеи, с чего вдруг именно сейчас и так неожиданно.

Больше не било и не прорывалось, смена прошла без единой попытки даже колыхнуться. Но мы переглядывались и думали об одном и том же: затишье – это очень-очень хорошо, но только если оно не затишье перед бурей. И действительно, почему именно сейчас? Время пришло или что-то спровоцировало резкое увеличение активности?

А разгадка оказалась так проста, что оставалось удивляться, почему она сразу никому не пришла в голову. Прорыв будто чувствовал, что приближается он – самый главный его враг. Щит, способный остановить разрушение мира собой. Никто из нас этого не мог знать, но чем ближе оказывался Лоран к дыре в небе, тем нетерпеливее становилась она сама. Вот и как можно продолжать считать прорыв неодушевленным существом? Это самый настоящий монстр со своими инстинктами, страхами и желанием выжить. Прорыв ждал Лорана десятилетиями, и сейчас решил выйти навстречу, поприветствовать, как полагается равным. Мы, мелкие букашки, ему такой возможности не дали. И прорыв притих, успокоился в ожидании, когда же враг явится прямо к нему.

Квест 29: Добраться до последнего акта

Первым я увидела Ашка – и уже на этом этапе моему удивлению не было предела. Плелась со смены, едва передвигая ноги и мечтая только о пище и постели, но все же заметила возле лесной полоски с юга компанию. Вгляделась, узнала, зажмурилась, потрясла головой и снова посмотрела – убедилась в том, что это был именно Ашк. В груди стало тепло и страшно – последнее от осознания, что Ашк вряд ли явился сюда один. И что один инкуб ни за что не смог найти бы меня в огромном Оланире, не зная даже настоящей фамилии.

И верно, щурясь, я с растущим ужасом разглядела Виолу, Элонессу, хмурую Ниллу и даже озирающегося Вайда, за ними шагал Родриг, то есть все в сборе. А в конце хаотичной процессии – Лоран под руку с Ирмой. Под руку – немного громко сказано. Я застыла на своем месте, когда они подошли и выстроились передо мной шеренгой. Отметила только заторможенно, что все тепло и по погоде одеты, то есть были готовы к пути именно сюда… Остановилась взглядом на Виоле – подруга таращилась на меня без радости, но с обвинением. Понятно, о чем негодует: как я, такая-сякая, посмела оставить соседку, не предупредив? И об этом она думает на фоне всей информации? Ведь информация уже у них всех имеется, если у меня только от усталости не начались галлюцинации. Мне бы обнять – сначала ее, а потом всех по очереди, мне бы что-то сказать, но я опасалась даже моргнуть. И неизвестно, чего боялась больше: что друзья мне всего лишь снятся или что они действительно тут. И что Лоран теперь здесь, откуда его вряд ли отпустят.

К счастью, из избы вышла старуха, моя хозяйка, и по обыкновению грубо поприветствовала всех вместо меня:

– Еды и места на всех не хватит! Один спальник на полу выделить могу, больше не помещу. Три следующие дома свободные, можно разместиться там, но не ныть, пока деревенские соберут для вас дрова и припасы. Здесь, конечно, любой сильной руке рады, но вы совсем безмозглые, недоумки имперские? Ведь такие молодые! Помогать в беде нужно, но про слезы матерей своих тоже думать не помешает!

Виола медленно перевела на нее взгляд и ответила:

– Мы не погибать сюда приехали. И даже не помогать – чем мы поможем? Мы просто… к Лите.

– В гости заехали? – злобно расхохоталась старуха. – Совсем спятили, идиоты малолетние! Час от часу не легче, право слово… – она просто отмахнулась и зашла в теплый дом, не видя больше никакого смысла вести разговоры с таким дурачьем.

Я все еще ничего не понимала, но никак не могла заставить себя посмотреть Лорану в глаза. Заметила только, что он крепко держит Ирму за руку – будто бы опасается, что та сорвется от него в бег. Красавица выглядела измученной – и скорее всего не только дорогой. Не видя смысла ничего больше скрывать, я уставилась прямо на нее в желании спросить – пусть она мне и расскажет, что же произошло всего за неделю после нашего последнего разговора по сфере связи. Но прозвучал четкий, громкий и подчеркнуто отстраненный голос Лорана:

– Ворон, значит? В некотором смысле даже правильно, что не сказала об этом в империи. И слушать бы не стали. Я много слышал о Воронах, но не думал, что и среди ваших попадаются такие трусливые шавки.

– Я… трусливая шавка? – переспросила глупо, все еще избегая прямого взгляда.

– Прости за прямоту, но я еще некоторое время буду на тебя злиться. А значит, говорить прямо. Итак, Лита, начну с главного. Ты бросила меня, потому что не любишь?

У него от холода окончательно в голове что-то запуталось. Зачем он перескакивает с мысли на мысль, зачем начал такую неожиданную встречу с оскорбления? Забыл, что именно из-за его несдержанного языка мы так долго не могли сблизиться? И почему